Автор: священник Дионисий Костомаров
Часто в беседах и спорах о современной культуре можно услышать слова о "постмодерне", эпохе "секуляризма" и "постсекуляризма". В конечном счете, нить подобных разговоров одна - потеря человеком самого себя в столь разном мире: глубоком или поверхностном, ярком или тусклом, оглушающем или мертвенно немом. Мир, где сложно осознать значение самых простых, но столь важных слов: правда и ложь, любовь и предательство, добро и зло.
Мы, люди, написали о "смысле" несчетное число слов и книг, убивали и умирали во имя торжества идей и идеологий, но, в конечном счете, возвращались к одному: даже научившись отвечать на самые сложные вопросы рационального познания материальной действительности, как слепцы мы теряемся от вопросов вечных. Разбиваемся о них, как фарфоровая чашка о каменный пол. Бываем раздавлены ими, подобно человеку, узнавшему о неизлечимой болезни. Бежим от них, как изменник бежит от взгляда того, кого предал. Или ныряем вглубь поиска самого себя, будто в пустыне припадая губами к ручью холодной воды.
Собственно, Евангелие между строк говорит, что ответы на вопросы вечности лежат в точке пересечения человека и Бога: эти еще вчера параллельные прямые пересеклись в земной жизни Христа, превратившись в крест на Голгофе.
Крест, который не рассказывает о любви, но являет ее.
Являет ту любовь, в свете которой можно увидеть как самого себя, так и мир таким, какой он есть.
Увидеть, что, исполнение буквы закона первосвященниками не есть обязательно правда, но подчас зло, приведшее Христа к Пилату. Увидеть, что согласная и возбужденная единством толпа не обязательно возгласит "Осанна", но подчас прошипит "Распни!". Увидеть, что чистые руки прокуратора в неотмытой крови.
Зло тогда открывается в своем ужасе, когда от него страдает беззащитный: и вот в океан горя униженных и преданных вливаются кровавые слезы Иисуса в Гефсиманском саду.
Все, о чем написано выше, в конечном счете говорит об одном: Евангелие учит человека говорить с Богом, миром и самим собой, выражая самое важное не терминами, но жизнью Иисуса из Назарета.
Что такое прощение? Мало было бы цены словам "прощай брату твоему до седмижды семидесяти раз" (Мф. 18:22), если бы не прозвучала на Лобном месте молитва о распинающих. Если бы не услышал разбойник, что будет "днесь в раю". Если бы не было сказано плачущему Петру: "паси овец моих"...
Что такое ложь? Станут ли слова правдой, если их громко говорит подавляющее большинство? Вот мимо Иисуса проходит уверенный в своей правоте праведник. Вот строгий исполнитель религиозного закона упрекает Христа за исцеление в субботу. Вот Синедрион использует Священное Писание, чтобы доказать, что его Вдохновитель "повинен смерти".
В свете Евангелия человек способен сорвать маску со лжи: как бы зло не пряталось под масками "закона", "благочестия", "порядка" и так дальше, оно останется злом, пока не способно любить и прощать.
Я убежден, что тайна новозаветной способности учеников Христовых говорить "на языках" состоит в очень простой вещи: вернуть смысл базовым вещам. Вернуть им смысл, говоря на том языке, который понятен для каждого из нас, - на языке любви, прощения и милосердия. Дороже и ценнее этого языка не придумано человечеством. На нем говорит с нами Христос. И чудо, что им можем говорить и мы.
Источник
