Помоги моему неверию

Валентина Калачёва

Прослушала тут весёлую песню апокалиптического характера со словами «Я стою на пьедестале с мордой "все меня достали", щурю взор из острой стали, словно дон Наполеон» (спасиБо акустической банде «Коромысло»). Прямо как на душевную МРТ сходила. А то, бывает, зазвездишься, начинаешь мыслить о себе, как о грядущем коммунизме — «сегодня хорошо, а завтра будет еще лучше». Нет, не будет при таком песчаном фундаменте. Ну а раз диагноз установлен, то нужно найти вирус-возбудитель. И противоядие к нему подобрать.

Чего проще в такой ситуации мяукнуть «гордость» и свалить спать до Второго пришествия, потому как: а кто не гордый? а разве можно с этим что-то принципиально сделать? и чё? В общем, вся мирская (или мерзкая) блажь в одном флаконе, на котором «дружелюбным» копытом флуоресцентной краской написано «Выпей меня!» и мелко — приписка «Яд замедленного действия». У меня своего зрения процентов «мало» осталось, имею право не разглядеть. Но правда глаза колет даже через полимерные линзы.

Мне тут подумалось, что дело в цели. Грех ведь переводится как «промах». Поэтому, чтобы метко стрелять, надо как минимум четко видеть цель. Нас на это еще в школе натаскивали. Советской. Всю дорогу дрессировали сочинениями на тему «Цель моей жизни». Ну и мы там наяривали о мирном труде на пользу человечества к вящей славе КПСС. Я маялась и считала себя уродом. Не было у меня достойной цели. И не знала я, кем быть. Нет, для себя-то я определилась годам к 14. Хотела быть наблюдателем и дураком при царе. Но как об этом было написать в стране, где монархию извели, как чуму, а само слово «царь» навеки поселилось в «предании старины глубокой»? Остальное меня мало трогало. До тех пор пока не дошло, что цель моей земной жизни — смерть, в смысле: важно не проморгать эту ключевую позицию.

При всей «прекрасности» жизни земной она всё равно имеет прикладное значение — подготовки к жизни вечной. Поэтому говорят: «Не так важно, как ты живешь, главное — как помрешь». Хотя обе эти категории взаимосвязаны. Вспомним, например, как умер еретик Арий (почил в отхожем месте за соответствующим занятием) или как ушла Царская семья. Коренной момент перехода в Царствие Небесное был подготовлен всей жизнью.

У нас, скажем прямо, этот момент часто носит спонтанный характер — с надеждой на русский авось. Было б не так, жили бы на объектах, приближенных к кущам райским. А пока, бывает, начинаешь чего-нибудь в газетку заворачивать, а там только заголовки мелькают из жизни то ли психов, то ли разбойников. Как будто tertium non datur, как писал Владимир Ильич Ленин в брошюре «О продовольственном налоге». И ведь ежевечерне взываем: «Владыко Человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет…» Ага! Сейчас! О чем вы? Еще чемпионат мира по какому-нибудь высокооплачиваемому мучению мяча не закончился, Марианна не родила от Луиса Альберто, да еще и дачу прикупить не мешало бы. Так что «пусть Небеса подождут». Вот так. Спроси меня: «В Бога веришь?» — «Верю». — «А Богу?» — «…» Сплошное надрывное «помоги моему неверию!», потому что понимаю, что одр однажды станет гробом, за которым пожинается посеянное.

Да, и в дурацкий пьедестал из орудия Божией воли — пли!