«Вы – соль земли. Вы – свет мира»
19.03.2018
18542 просмотра
Юрий Беспечанский

Сегодня мы подробно разберем четыре знаменитых стиха из Нагорной проповеди Иисуса Христа (Матф. 5:13–16).

13 Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям.
14 Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы.
15 И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.
16 Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.

К кому обращается Христос? К нескольким ученикам – но только ли к ним? Имеют ли отношение Его слова ко всем христианам – ко всем нам? Или есть «особо одаренные» ученики (апостолы, святые) и есть «все остальные» – нормальные, грешные христиане?

Когда уже воскресший Христос возносился на небо, последнее, что Он сказал, было следующее: «И приблизившись Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Матф. 28:18–20). Синодальный перевод здесь неточен в одном, но существенном месте. Христос НЕ сказал: научите все народы. Он сказал: СДЕЛАЙТЕ УЧЕНИКОВ ИЗ ВСЕХ НАРОДОВ.

А это значит: слова Христа прямо относятся к нам, к тем, кто считает себя христианами – то есть Его учениками. Ибо других «христиан» Христос не имеет в виду. Поэтому вместо Христова «вы» будем читать обращенное к нам «мы».

Итак, МЫ – СОЛЬ ЗЕМЛИ, соль среди человечества, соль среди стран и народов. Поэтому разберем основные свойства соли.

Соль – это приправа к пище, а не сама пища. Соль не очень приятна сама по себе. То есть христиане, ученики Христа не призваны Господом «вариться в своем соку», быть одной религиозной субкультурой среди других: вот мусульмане, вот атеисты, вот кришнаиты, вот панки, вот рокеры, а вот… христиане. Суть христианства – иметь отношение КО ВСЕМУ: к Толстому и Достоевскому, к науке и искусству, к року, исламу или интернету. Ничего не подменяя собой, быть мерилом правды, неправды или полуправды во всем перечисленном. Христианство Христа – это христианство, открытое ко всему, а не индейская резервация избранных «святых».

Поэтому, когда христиане вместо отношения ко всему миру начинают вести разборки между собой: кто лучше, кто правильнее, у кого правильное родословие или происхождение – они не выполняют своей данной Христом задачи. Для соли неважно, где она добыта, какого она происхождения, конфессии или деноминации. Главное – чтобы она была ЧИСТОЙ, свободной от пыли и грязи земли. Христиане призваны быть в мире, но быть свободными от мира, не принимать правила игры и стиль жизни этого мира. Быть одновременно и такими, как все, и НЕ такими: задача непростая и противоречивая. Для этого требуется постоянное очищение любой христианской церкви или конфессии, любого христианина. Образ и эталон этой чистоты – Иисус Христос, чей образ донесен до нас Библией.

Соль – это консервант для пищи, если отсутствуют холодильники. Подобно этому христианство призвано «консервировать» мир, предохранять его от порчи.

Должно ли христианство быть консервативным или революционным? И то, и это. Если сочетать принципы «иметь отношение ко всему» и «быть чистым и предохранять от разложения», то первый принцип – основание постоянного развития христианства, его динамизма. Поскольку как мир постоянно меняется и нужно отвечать на новые вызовы, так и тайна Бога бесконечна и нуждается в постоянном исследовании, новом изучении, христианство должно быть революционно. Поскольку базовые принципы и заповеди христианства чисты и неизменны, христианство должно быть консервативно.

Как может христианство любой конфессии или каждый христианин «потерять силу»? Начать делать то, к чему оно не призвано:
1) или разборки между собой: кто правильнее, чье происхождение лучше;
2) или растворение в мире, принятие мирского образа мышления;
3) или отделение от мира в резервацию святой корпорации;
4) или подмена собой мира, равносильная растворению в нем: «христианская политика», «христианская физика» или что-то подобное.

Участь христианства, потерявшего силу, незавидна. Ограничусь только одним историческим примером из близкой мне истории России. Октябрьская революция 1917 года в России была вовсе не безудержным и не предусмотренным Богом разгулом «бесовских сил»: апофеозом предательства. Она была, как отмечали философ Николай Бердяев и священник Александр Мень, актом суда Божьего за «утрату соли» Русской церковью. За то, что Русская церковь, вне зависимости от ее конфессии, фактически отождествила себя с правящей царской династией в идее «Москва – третий Рим» и заботилась об охране идеологии власти гораздо больше, чем о духовном просвещении народа. В трагедии революции десятками и сотнями тысяч уничтожались помещики, капиталисты, священники. Но особенно трагично то, что священники, по крайней мере в первые годы советской власти, уничтожались не за проповедь Христа, а «за компанию» с помещиками и капиталистами.

Рассмотрим вторую важную фразу Иисуса Христа: МЫ – СВЕТ МИРА. Итак, мы, христиане, призваны быть светом. Причем светить своеобразным образом: «ТАК да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного».

Я специально поставил акцент на слове «так». Потому что светить миру можно очень и очень по-разному. Немалое число людей, считающих себя мудрыми, образованными и «духовными», не исключая и христиан, «светят» миру так, что занимаются, по сути, активной саморекламой: посмотрите, какой я; оцените меня, поставьте мне лайки или сделайте перепосты. В мире, пропитанном конкуренцией, они конкурируют за славу и получают от людей прославление за свои «добрые дела».

Если дела человека добры, то почему бы его не прославить? Но Христос говорит так: «…чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного».

Чем отличаются дела, за которые прославляют человека, от дел, за которые прославляют Отца Небесного? Плодами? Признанием? Степенью влияния на других людей? К сожалению, всё это неоднозначно и двусмысленно. Но Христос неслучайно дает образ свечи. Что-то есть глубоко божественное и духовное в этом образе, независимо от того, как читатель относится к православным свечкам «за здравие» или «за упокой».

Вот как писал начинающий 19-летний русский поэт Арсений Тарковский в своем стихотворении 1926 года:

Мерцая желтым язычком,
Свеча всё больше оплывает.
Вот так и мы с тобой живём:
Душа горит, а тело тает…

Когда горит свеча, она горит ровно. Она не соревнуется с другими свечками: у кого пламя больше и круче. Почему она горит? Потому что в горении – её сущность; потому что она не может иначе. Ей Господом дан дар – гореть и светить в меру своих сил. Она просто исполняет свое жизненное предназначение. Причем это не просто какая-то внешняя «опция» свечи: за свое горение она платит цену своей жизни. Догорев до конца, она умирает, исполнив свое доброе дело. Свечу не прославляют: надо же, какая она хорошая, добрая и мудрая. Но прославляют ее мастера: скажут спасибо тому, кто поставил ее на место. Свеча не пыжится, чтобы стать светочем мира для всего прогрессивного человечества. А просто светит тем, кто в ДОМЕ, светит для тех, кто ее окружает.

Подобно этому добрые дела, сделанные человеком-свечой, – это даже не совсем его добрые дела. Апостол Павел пишет: «…не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Кор. 15:10).

Итак, свет, за который прославляют Отца Небесного, – это свет с целью и мотивом выразить, явить миру Самого Бога. Но явить через свой уникальный, только тебе одному присущий дар, данный тебе Творцом: кому-то кормить голодных, кому-то исцелять больных, кому-то совершать научные открытия, кому-то писать книги и статьи. И критерий верности и правильности этого дара, этого света – не «признание», которое может быть, а может и не быть; не влияние на людей, большее или меньшее, а внутренний ПОКОЙ, внутренняя уверенность, данная самим Господом: я сделал свое дело, я сделал его как мог, вложил в него всю душу без остатка.

И, как первое стихотворение Арсения Тарковского было о свече, похожим образом звучит и один из последних стихов мастера:

Меркнет зрение — сила моя,
Два незримых алмазных копья;
Глохнет слух, полный давнего грома
И дыхания отчего дома;
Жестких мышц ослабели узлы,
Как на пашне седые волы;
И не светятся больше ночами
Два крыла у меня за плечами.
Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова
Загореться посмертно, как слово…


Источник.