После встречи православной и либеральной молодежи, а главное, после более конструктивной беседы ПОСЛЕ встречи, я поняла, в чем на самом деле главная проблема взаимодействия Церкви и общества. А она в том, что люди, относящие себя к Церкви, очень много думают о том, как бы не дать другим высказать публично неправильную позицию, и очень мало о том – как донести до людей свою, правильную. То есть церковные активисты очень волнуются, когда Булат Барантаев «пропагандирует гомосексуализм». Но почему-то не задумываются о том, что хорошо бы научиться доносить до людей свою позицию в таком же простом и доступном виде. Почему бы не встать на площади с плакатами, где будут написаны евангельские цитаты?
Понятно, что рефлекторная реакция человека – отторжение неприятного, око за око, зуб за зуб. Но Церкви нужно доносить до общества свои ценности, реагируя на провокации в евангельском духе, а не так, как от нее этого ожидает либеральная общественность, чтобы в очередной раз продемонстрировать лицемерие и мракобесие РПЦ. Нужно меньше защищать нравственность и больше являть своей жизнью пример нравственности.
Создается ощущение, что долгие годы общественные задачи Церкви сосредоточивались вокруг вещей плохих, но понятных: наркомания, аборты, деструктивные секты. И аудитория, на которую ориентировалась проповедь, была, так скажем, не искушена в мировоззренческих спорах: у реабилитируемых бомжей, наркоманов, одиноких матерей, жертв деструктивных сект свои проблемы. Но если Церковь хочет влиять на жизнь обычных людей, например на школьную программу, то нужно понять, что здесь ее встречает другая аудитория, не маргинальная – это те самые общественные активисты. То есть образованные люди с обостренным чувством справедливости, которых интересуют вопросы образования, законности, свободы. Которым не нужна помощь, которые сами хотят помогать – и на этой ниве они внезапно сталкиваются с деятелями от лица Церкви, которые, по их ощущениям, пытаются узурпировать право на добро, нравственность и просвещение. И если страсти накаляются, то с одной стороны оказываются «мракобесы», а с другой стороны – «осквернители и богохульники». На самом деле, эти псевдоосквернители – люди деятельные и думающие, с которыми Церковь пока еще не научилась толком говорить. Их жизнь часто гораздо больше соответствует евангельской проповеди, чем жизнь некоторых прихожан (а точнее «раз-в-год-на-Пасху-захожан»). Но для этих людей говорят пока только Чаплин да Кураев.
У Церкви сейчас достаточно «защитников», но недостаточно миссионеров. В Церкви долгие богослужения, но короткие проповеди. Понятно, что священники света белого не видят, пытаясь хотя бы сделать сносными христианами тех, кто сам пришел в Церковь. Но когда представители Церкви молчат, от их лица говорят и действуют все, кому не лень: молодежные активисты, националисты, депутаты, хулиганы, спортсмены, погромщики, параноики и истерички. А от имени Церкви должны говорить священники. «Для защиты городов и селений возводят стены, а христианские общества охраняют священные иереи», – говорил преподобный Ефрем Сирин (это не я такая умная, а паблик «Православные фото» мне подкинул цитату).
Можно долго обсуждать «Основы социальной концепции РПЦ», но, мне кажется, основа должна быть очень простой: если Церковь не хочет жить в идеологическом гетто, а хочет влиять на общество, то ей необходимо научиться быть частью общества, то есть разговаривать с обществом на языке общества и на темы, волнующие общество.
