Апокалиптический акцент
13.03.2017
1807 просмотров
Валентина Калачёва

— Вы верите в апокалипсис?
— Я верю в воскресение! — отвечает журналисту на экране плазменной панели девушка, которую в мои безвременно ушедшие молодые годы называли бы пэтэушницей. Простая такая, не изуродованная глянцевой биографией и не отягощенная знанием какого-нибудь «науковедения», не к ночи упомянутого.

Мы с учениками занимаемся духовно-нравственным воспитанием. Если в двух словах, ботанический кружок у нас: отделяем золотые зерна житейской мудрости от житейских же сорняков. Решили вот передачу посмотреть о конце света. Она построена так, что их ровесники делятся своими воззрениями на этот счет, а потом задают вопросы отцу Мелхиседеку (Артюхину). Он разъясняет и комментирует, как умеет. А умеет он искренне. Я эту передачу смотрю уже не первый, мягко скажем, раз, поэтому слушаю вполуха, размышляя о «девичьем». И тут как по голове ударили, только что не подпрыгнула.

Вот меня бы спросили насчет апокалипсиса, я б сразу такая: «Да, конечно!» Т. е. верю я в конец света, груду пепла и то, что рисуют на картинках дети пубертатного возраста. У них там обычно кровь по стенкам под какой-нибудь жизнеутверждающей вывеской готическим шрифтом. Допустим, «Хана всему!». А здесь такой захватывающий разворот. Акцент сместился — поменялась жизнь. В каземат проник луч света. В воскресение верю — не в конец мира, а в начало будущей жизни, во встречу со Христом лицом к Лику.

И чего теперь делать пожилому ботанику? Который уже в гроб смотрит, а ума не нажил? Разве что учиться правильно, по-Божьему, акценты в жизни расставлять и, как мне всегда пишет в эсэмэсках один утешительный батюшка-боец: «В. А. — радоваться!» Дошло, отче.