Автор: Елена Фетисова
Источник: foma.ru
Когда в СМИ (оговорюсь, не желтых) по новому кругу поднимается волна критики в стиле «Православие нехорошо, потому что православные – такие…», горячиться и доказывать, что ты, как православный, не верблюд уже вроде бы не комильфо.
В конце концов, каждый, кто бывает на исповеди, периодически признается, что верблюд, к чему скрывать? Но много ли мы найдем в солидных изданиях статей, использующих как главный аргумент для критики – например, искусства – утверждение, что «а вот некоторые деятели искусства страдают дурновкусьем» или «заигрывают с властью». Да, деятелю достанется, но это же не ниспровергнет явления, к которому он в какой-то мере причастен. Но о вере и Церкви пишут именно в такой манере, да и не только пишут. В частных беседах тоже объясняют нежелание идти в храм тем, что, как в песне поется, «курят дьяки ладан», а самые беспокойные соседи в подъезде – это верующие.
Если не спешить оправдываться или обвинять критика в лукавых отговорках (пускай они и имеют место), можно подумать, а почему формирование отношения к Церкви на основе такого критерия распространено и совершенно не считается логической подменой?
Теоретическая основа возможности судить о Церкви по ее отдельным членам определяется, видимо, спецификой гуманистического взгляда на человека.
Гуманизм в глубине души уверен: чтобы «стать хорошим», человек просто должен иметь правильные идеалы и объекты любви, а плохие – это те, кого не тому научили.
При таком рассуждении, действительно, нетрудно согласиться, что если некий православный прихожанин не свят – значит, вера его учит не тому. Знаете истину? Так следуйте ей! Любите Бога? Так выходит, ваше поведение для вашего Бога нормально?!
Но если я знаю, например, где и как нужно переходить дорогу, неужели я всегда веду себя как идеальный пешеход? Когда нет, проезжающие водители выражают с разной степенью цензурности именно то, что я – плохой пешеход, а не то, что ПДД надо переписывать. А если я, например, люблю мужа – неужели я прямо-таки никогда и ничем его сознательно не обижу? Если я чем оскорбила Бога, стоит ли делать вывод о том, что Его нет, особенно если меня на месте громом и молнией не поразило? В конце концов, даже муж чаще всего – преспокойно прощает.
К тому же не стоит переоценивать меру осведомленности прихожан об истинах православия. Это ведь не рукотворная религия, которую можно «с ходу» освоить, проштудировав одну брошюрку или несколько номеров журнала.
Освоить, и после четко знать: теперь я избранный и узрю мучения грешников.
Войти в реку Священного Предания лишь через книги вообще невозможно.
Нам скажут, конечно: «Что вы мудрите? Есть Евангелие, по нему и действуйте».
Однако, если не с карандашом, как граф Толстой, читать Евангелие, четкого алгоритма и тенденции из него не вычленить.
Слишком слово Божие всеохватно, и лишь годы и годы жизни в Церкви учат на опыте примирять «не мир, но меч» и «душу за други своя».
Представление о совершенстве может быть разным, но эффекта не может не быть, а иначе – «верните деньги!».
По такой логике, если в Церкви вы еще не вымолили себе святости, значит, там молитва «неэффективная», надо бы свою сочинить.
Но – скажу ужасную крамолу: главная цель христианина все-таки не внешнее совершенство, не «стать паинькой». Мы призваны к нему, да. «Будьте совершенны» – призывал Господь. Но не все, у кого есть, например, художественное призвание, заканчивают строгановку, кто-то и в макияже «самовыражается». Цель же наша в первую очередь – Бог и общение с Ним. Конечно, легко сказать, но на то она и цель, что можно думать и говорить о ней, еще не достигнув. А наша «хорошесть», исполнение заповедей – это только средство стать хотя бы немного подобным Тому, с Кем хотим общаться. И средством этим мы владеем не одинаково. Грубо говоря, если хулиган полюбил вдруг тихую отличницу, он для завоевания внимания и причешется, и брюки постирает, и может быть даже от брани попытается отучиться или почитает что-нибудь по истории, дабы блеснуть на уроке. А уж обернется ли это в итоге настоящим личностным ростом или скорым угасанием энтузиазма – зависит в первую очередь от него.
Бог же, в отличие от честолюбивой школьницы, готов принять любого хулигана, было бы у того хотя бы желание «причесываться». И если кто-то в церковной ограде еще «недомыт», так это не говорит о том, что по его поведению можно судить об идеалах Православия – можно судить лишь о милости Бога, исполняющего Свое обещание: «Грядущего ко Мне не иждену вон».
