Про эмпатию

Найдено в Интернетах

Автор: Илья Латыпов
Источник: facebook.com

Одной из базовых характеристик человека как социального существа является наша способность к эмпатии ― осознанному сопереживанию эмоциям другого человека при сохранении ощущения отдельности своего «Я». То есть это «Я сопереживаю твоему горю», а не «Я горюю так же, как и ты», «Я радуюсь вместе с тобою», а не «Мне радостно так же, как и тебе». Эмпатический отклик может быть разным по силе, но у большинства людей он все-таки присутствует на бессознательном уровне.

Однако эмпатия может быть «отключена». Например, это ситуация нападения на нас ― способность сопереживать исчезает, иначе бы мы сочувствовали боли, которую испытывают люди, столкнувшиеся с нашим сопротивлением. Впрочем, есть люди, которым страшно причинить боль напавшему, даже когда они сами страдают, но тут мы можем говорить о том, что у человека отсутствует базовое переживание ценности самого себя (и, соответственно, не работает эмпатический отклик на самого себя, самопереживание или самосострадание).

Если не брать экстремальные ситуации, то эмпатия отключается при помощи двух механизмов, успешно применяемых как на групповом, так и на индивидуальном уровне.

1. Отчуждение. Сопереживаем мы тем людям, с которыми осознанно или бессознательно обнаружили что-то общее. Поэтому близкие у нас вызывают больший отклик, чужаки ― как правило, меньший, но до того момента, как мы не отождествились в чем-то с этими «чужаками». Так, базовый механизм примирения людей во время конфликтов ― это способность побыть на месте «врага» и увидеть его боль. Если у нас такой же опыт, то эмпатический отклик возникает быстро, если нет, все равно мы можем «связаться» с другим человеком через похожий опыт ― если хотим. Так, те мужчины, которые никогда не подвергались сексуальному насилию, вполне могут ― если захотят ― откликнуться на переживания женщины, описывающей изнасилование, если: а) отождествятся с этой женщиной; б) вспомнят ситуации собственного бессилия, унижения и стыда, не обязательно связанные с сексуальным насилием.

Однако если собственные переживания слишком тяжелы или постыдны, то человек блокирует отождествление через отчуждение: «со мной такого быть не может никогда», «я никогда не буду настолько бессильным/глупым/беспечным/жалким (и т.п.)». В крайнем случае жертва будет ассоциироваться с внутренней стыдящей фигурой, и тогда сам факт того, что жертва о чем-то там рассказывает, вызывает неприятные переживания и желание ее заткнуть. Именно поэтому часто рассказы из позиции «жертвы» вызывают много агрессии. Итак, первый механизм отключения эмпатии ― «я не такой, как ты, и таким не был / не буду никогда».

2. Ощущение дефицита ресурсов. Сопереживание отключается, если у нас возникает ощущение, что нам есть что делить с другими людьми. Ситуация конкуренции, когда кажется, что возможен только вариант «или ― или» (а не «и ― и»). Любимый демагогический прием политиков: «Они хотят забрать у нас то-то и то-то... Их действия угрожают нашим детям/женщинам/драгоценным металлам/здоровью/процветанию (нужное вставить)». Если другие люди каким-то боком нам кажутся отбирающими у нас лично что-то ценное ― эмпатия отключается, как в ситуации с реальным нападением. Врага нужно уничтожить.

Соответственно, эмпатия и включается через вопросы «Могу / мог ли я оказаться на месте этого человека в его ситуации?» и «Действительно ли этот человек, его слова или действия угрожают мне?».

Почему люди не сочувствуют, как правило, разного рода маньякам и террористам, вроде Брейвика? Потому что отождествляют себя с его жертвами ― объятыми ужасом подростками, пытающимися спрятаться от медленно идущего стрелка, или же с их родителями, которые больше никогда не увидят своих детей живыми. Но почему многим людям трудно сочувствовать тяжелым условиям жизни мигрантов, у которых, например, умирают дети? Потому что мигранты многими ощущаются как чужаки, угрожающие к тому же благополучию, ― и эмпатия умирает, люди запрещают себе психологически приближаться на ту дистанцию, где могут почувствовать чужое страдание.

Кстати, если у нас сильный дефицит самоподдержки, если мы к себе относимся очень жестко, без эмпатии к собственной страдающей части ― то и к другим людям тоже будем очень жестки. На себя не хватает.

Мы действительно не можем быть эмпатичны ко всем людям на свете: никаких психических ресурсов на это не хватит. Кто-то для нас был и останется чужаком, кто-то действительно или надуманно угрожает нашему благополучию. Но если мы учимся принимать собственные «темные стороны» и принимаем (не оправдываем, а принимаем!) собственные серьезные жизненные ошибки, глупости, недостатки ― то нам сложнее будет тратить силы на активную борьбу с чужими глупостями и ошибками, которые нас напрямую не касаются. Например, у меня пропало желание смеяться над жертвами мошенников тогда, когда я осознал, что и сам как-то стал жертвой мошенников, и смог примириться с собственной глупостью (а иначе это и не назовешь) в тот момент. Не раньше.