Виртуальный Другой

Дарья Коршун

Современный городской житель существует в ситуации непрекращающегося взаимодействия.

Существование коммуникационных актов в модели «я-другой» при этом все более редкое явление. Подменяется ли оно при этом моделью «я-я» – вопрос. Коммуникационный акт имеет дело с информацией, ее передачей (я-другой) или синтезом (я-я). Современные формы виртуальной коммуникации бесплодны: они множат тексты. Современный стиль виртуального общения по степени своей информационной наполненности больше похож на рекламу (в ее бартовском смысле). Живой диалог с Другим подменяется репостом собственных мнений. Обезличенные страницы знакомят нас не с живой личностью, а с нашей собственной интерпретацией тех огрызков информации, что милосердно представил другой, как призрачный шанс. Правда, самый подробный и тщательный профиль больше не способен говорить, захлебнувшись в потоках информации, утратив возможность быть понятым.

Диалог невозможен не только без Другого, диалог невозможен без «Я». Но что формирует это самое «я», откуда оно берется? Я осознает себя как «Я» через Другого, мои границы очерчены границами других. Я – настолько я, насколько я отчужден от других, но вместе с тем я – настолько я, насколько было преодолено это отчуждение.

«Я» рождается в объятьях, а не на войне. Правда, если это не война с собой. Но для войны с собой нужна определенная зрелость. Прежде же, чем вырасти, нужно умудриться появиться.

Что делать, если количество уступает свое место качеству и ситуация подлинной коммуникации все чаще подменяется чередой диалогов с осколками своего отчужденного Я (если мы допускаем, что «я» существует. Я это допускаю)? Ненависть к своему Я, любовь к своему Я. В этих насыщенных отношениях не нужен другой.

И вновь: но откуда тогда вообще берется это «Я»? И почему «осколки» и «отчуждение»?

Отчуждение человека от человека рождает отчуждение человека от себя самого. «Избыток актов коммуникации рождает такой подход к другой личности, когда всякий другой – это только набор функций» (Э. Тоффлер). Личность воспринимается как набор модулей, как нечто состоящее из разрозненных частей, среди которых коммуниканта интересует один-два модуля. «Я» больше не целостно, оно разбито на множество разрозненных частей, каждая из которых одобряется или порицается в зависимости от контекста.

Социум – это «мама» и «папа» взрослого человека. Остракизм равен смерти. В обезличенном мире «пустой» коммуникации каждая отдельная личность – лишь частное проявление социального «Другого». Другого, который разлагает каждое «я» на узелок неравнозначных модулей.

Виртуальный Другой еще страшней: отвергая и поощряя, он остается обезличенным. На место его лица дорисовывается одно-единственное знакомое лицо – свое собственное. Внутри коммуникативного акта «я-виртуальный Другой» нет места ни Другому, ни «Я», а значит, и нет коммуникации как таковой. Информация не передается и не синтезируется, она блуждает в пустоте.