Автор Цивилизации

Найдено в Интернетах

Автор: Алексей Буров
Источник: snob.ru

Западную цивилизацию в последнее время все чаще называют Иудео-Христианской. Название представляется не слишком удачным: создается впечатление, будто цивилизация была построена иудеями, к которым, на правах младшего партнера, присоединились христиане.

Прежде всего, христианство само по себе уже очень иудео: пророки и апостолы, как и сам Иисус, были, как известно, иудеями, как по духу, так и по плоти. Греческая философия определила тео-логизацию Библии, превращение учения небольшой иудейской секты в мировоззрение, способное захватывать умы и сердца интеллектуалов греко-римской ойкумены. Христианская теология есть греческая, преимущественно платоническая, надстройка над не очень озабоченной концептуализацией, исторической, драматической, мифо-поэтической Библией. Формы христианского богослужения, как и социальные формы религии, также были выработаны за пределами иудаизма, греко-латинским миром. Присутствие иудео в имени цивилизации имело бы смысл, если б иудеи внесли вклад в ее становление, сопоставимый с вкладом христиан. Ничего подобного, однако же, и близко не было; ни о каком значительном вкладе иудаизма в становление цивилизации, помимо его роли в самом христианстве, говорить не приходится. Да, в конце XIX и начале XX века появилось немало евреев среди крупнейших деятелей науки и искусства, но случись их и больше, не было бы ни малейшего основания для этого иудео: во-первых, к концу XIX века цивилизация уже сложилась, а во-вторых, великие евреи того времени все получили соответствующее образование отнюдь не в иешивах, а в университетах, совсем не иудеями созданных; не говоря о том, что уже их родители не были, как правило, особенно религиозны. Добавка иудео к имени цивилизации есть, очевидно, полный нонсенс — но почему же она тогда получила такое распространение? Не знаю. Мог бы только предположить, что это случилось как реакция на Холокост, как следствие чувства вины европейцев перед евреями, попытка ее загладить всеми средствами, когда всякое противодействие непомерному прославлению всего иудео было чревато получением весьма неприятного и опасного клейма антисемитизма. Может быть, сыграл роль и определенный антиклерикализм европейской интеллигенции. Впрочем, так ли оно, или дело еще в чем-то, для меня здесь не слишком важно; достаточно показать, что никаких разумных оснований для иудео в названии цивилизации не просматривается ни на йоту.

Но выдерживает ли критику второе слово в этом названии, не преувеличивается ли тут роль христианства в становлении цивилизации? Современное лицо цивилизации определяется научно-техническим прогрессом; насчет же отношения науки и религии нет более известных истин, чем сожжение проповедника множественности миров Джордано Бруно и церковный суд над отцом науки Галилеем, с довольно тяжелым приговором. Это всё общеизвестно и бесспорно. А вот что менее известно широким кругам общественности в отношении связи религии и науки, так это история той институции, где получали образование Бруно и Галилей, —  университета.

Мой опыт общения с коллегами-физиками, особенно российскими, показывает: мало кто знает, что европейские университеты с самого начала создавались и веками поддерживались исключительно Католической Церковью.

Не только преподаватели средневековых университетов обладали привилегиями духовного сословия, но и студенты получали статус клириков, что переводило под разбирательство Alma Mater все их возможные гражданские конфликты, частенько не отличаясь от безнаказанности в глазах обычных горожан, порождая тем самым постоянное напряжение между городом и университетом, town and gown. Студенты, вступавшие в монашеский орден, получали возможность бесплатного обучения, проживания и питания. Как всегда, плата за обучение врачей и юристов была высока, но шла она по преимуществу конкретным преподавателям, а не Церкви и даже не университету. Средневековый университет обладал значительными правами автономии, с юридической самостоятельностью корпорации, выборностью своих должностных лиц и определением учебных курсов.

As a community of teachers and taught, accorded certain rights, such as administrative autonomy and the determination and realization of curricula (courses of study) and of the objectives of research as well as the award of publicly recognized degrees, it is a creation of medieval Europe, which was the Europe of papal Christianity. This is shown in the first volume of our history¹, — пишет Walter Ruegg в предисловии к четырехтомному исследованию истории европейского университета, A History of the University in Europe: Volume 1, Universities in the Middle Ages. Обучали церковники прежде всего семи свободным искусствам: грамматике, риторике, логике, арифметике, геометрии, астрономии и музыке, — а также философии, закону, медицине, теологии. Чему университет не обучал, так это техническим дисциплинам: практически нацеленное образование, сопряженное с разнообразными know how, можно было получить только в гильдиях мастеров и отдельных школах. Общеевропейское единство языка учености, латыни, приводило к здоровой конкуренции университетов за лучших преподавателей и студентов, а общекатолический статус делал организационно нетрудным переход из одного университета в другой.

Роль Библии неоценима в рождении центральной науки современной цивилизации, ее главного двигателя —  теоретической физики. Все отцы физики XVII века, от Галилея до Ньютона, были библейскими мыслителями. Таковым же был и великий физик поздней античности Иоанн Филопон, во многом предвосхитивший новации Галилея. О важнейшей роли Библии в становлении науки можно прочесть в книге Геннадия Горелика «Кто изобрел современную физику?» и в моем недавнем обсуждении Вопроса Нидема.

Даже если бы цивилизационная роль католицизма ограничивалась одними лишь общеобразовательными школами и университетами, эта Церковь уже заслуживала бы высочайшего почтения как матери западной цивилизации. Но роль этим не ограничивалась. Если вспомнить, какая институция была заказчиком самых смелых архитектурных проектов, реализовавшихся в великолепнейших соборах, до сих пор составляющих главные достопримечательности Европы, то не будет преувеличением сказать о питании Церковью архитектурного искусства, а стало быть, и требующейся математики, инженерии и, да, этого особого изобразительного искусства самого по себе. Надо ли говорить, что вплоть до эпохи Просвещения основным заказчиком живописи и музыки была тоже Церковь, Католическая, а затем и ответвившиеся от нее протестантские? Но и это еще не всё.

Христианское учение в основе своей глубоко свободолюбиво и демократично. Иисус был всего лишь сыном плотника, не имевшим никаких высоких покровителей, и был распят между двумя бандитами. В своем общении он не делал разницы между социальными слоями, будь перед ним всеми почитаемый член Совета, всеми ненавидимый сборщик налогов для оккупантов, блудница или римский офицер. Для него было важно другое: чтобы ум и сердце человека не были заблокированы для любви к Богу. Вселенская открытость Христа воплотилась в Его вселенскую, кафолическую, церковь, где не должно быть разницы между сословиями, языками и национальностями. Да, средневековая Европа была сословным обществом, с сословным правом, но в самом ее сердце всегда жило убеждение, что по божьей правде люди — братья и перед Богом равны. В конечном счете эта идея, хоть и не только она, разломала сословное общество, приведя к торжеству универсального права. Она же уничтожила последние очаги рабства в Америке.

Речь не о том, что из христианского учения как-то автоматически следуют права и свободы. В истории вообще автоматически мало что следует. Речь о том, что дух Евангелия несовместим ни с какими формами угнетения.

Там, где Церковь сохраняла достаточную независимость от светской власти, как это было в целом на Западе, она представляла собой источник образования и гражданских свобод. Да, средневековые свободы Запада отличались от их современного состояния, но важно другое: важно то, что они намного превосходили свободы в тех странах, где Церковь оказывалась подчиненной власти, как в Византии, Московии, Российской империи. В последних случаях она теряла свою соль, свободу, в значительной степени превращаясь в идеологический департамент администрации.

Наконец, нельзя не отметить еще один важнейший аспект католицизма: его настойчивость на необходимости регулярных исповедей. Поставленный перед регулярной необходимостью осознания конкретности греха, человек, будь он принцем или нищим, получал задачу рефлексии, которая и выковывала европейское человечество век за веком.

Пятнадцать веков назад Запад представлял печальное зрелище: старая цивилизация рухнула под нашествием варварских племен, ее последние очаги сохранялись лишь внутри стен католических монастырей и церквей, чьи обитатели были вооружены лишь словом божьим и некоторой латинской ученостью. Но это зерно, зерно Церкви, не только не пропало, но с течением веков из него проросло великолепное древо уникальной, самой фантастической из всех бывших до сих пор, цивилизации. Именно Церковь и создала цивилизацию, все основные компоненты Запада были поставлены католицизмом и его реформистскими ветвями.

Западная цивилизация никогда не была, разумеется, раем, а ее церковь не составляла исключительно сообщество святых; были и войны, и религиозные войны, и пытки инквизиции, и дурные первосвященники. Всё это было, но где подобных вещей не было? Человек, как учит Церковь, существо греховное, падшее, чья склонность ко злу есть теневая сторона божественной свободы, движения к благу и соединения с Богом. Церковь Христа есть и Церковь его греховных последователей, не говоря уже о конформистах, карьеристах и демагогах, массами примыкающих к любому учению, лишь только оно наберет силу. На мой взгляд, масштаб цивилизаций, как и личностей, задается прежде всего их вершинами. А раз так, то первостепенное значение имеют как великие достижения прошлого, что были синтезированы Западом и усилены им, так и его собственные прозрения, открытия, изобретения, творения. Потребовалась примерно тысяча лет, чтобы Запад вернул утраченное в катастрофе великого переселения народов античное наследие, философию, математику, естествознание, инженерию, политологию. Эта мудрость не просто вернулась, обретя место в книгохранилищах и учебных курсах. Греческая мысль воскресла на Западе с новой мощью, была переосмыслена и невероятно усилена.

Что же ценного нашел средневековый католический клирик в греческой математике, зачем она была переведена на латынь, введена в курсы средневековых университетов, где, напомню, не нашли себе место никакие инженерные и технические дисциплины? Думаю, для этого есть только одна причина: клирики увидели в математике ту же ценность, что и ее поклонники античности, — совершенство божественной мысли.

Античные теоремы о несоизмеримости диагонали квадрата с его стороной или о бесконечности множества простых чисел не могут не вызывать восхищение у всякого хоть мало-мальски восприимчивого к математике человека. Если этот человек наделен еще и религиозным чувством, то два восхищения соединяются в одно.

Трагический опыт прошлого века показал, к чему приводит массовая утрата веры. Чемпионы дехристианизации, Германия и Россия, оказались и чемпионами дегуманизации. И это не было случайным совпадением. Уже в позапрошлом веке чуткие умы видели надвигающуюся катастрофу. Процитирую лорда Джонатана Сакса, философа, до недавнего времени бывшего главным раввином Британского Содружества Наций:

В своих поздних работах Ницше пояснял снова и снова, что потеря христианской веры означает отказ от христианской морали. Нет больше «возлюби ближнего твоего, как самого себя», есть только воля к власти. Нет больше «ты не должен», есть только жизнь по закону природы: власть сильных и устранение слабых. «Говорить о праве и бесправии самих по себе лишено всякого смысла; сами по себе оскорбление, насилие, эксплуатация, уничтожение не могут, разумеется, быть чем-то "бесправным", поскольку сама жизнь в существенном, именно в основных своих функциях, действует оскорбительно, насильственно, грабительски, разрушительно и была бы просто немыслима без этого характера». Ницше не был антисемитом, но есть места в его творчестве, которые подходят близко к обоснованию Холокоста. Это не имело ничего общего с ним лично, но всё с логикой Европы, теряющей свою христианскую этику. Уже в 1843 году, за год до рождения Ницше, Генрих Гейне писал: «В Германии будет разыграна пьеса, в сравнении с которой французская революция покажется лишь безобидной идиллией». «Христианство — и в этом его величайшая заслуга — несколько ослабило эту грубую германскую воинственность, но искоренить ее не смогло, и если когда-либо сломится обуздывающий талисман, крест, то вновь вырвется наружу дикость древних бойцов, бессмысленное берсеркерское неистовство, о котором так много поют и рассказывают северогерманские певцы». Ницше и Гейне говорили об одном и том же. Исчезнет иудео-христианское отношение к жизни как к святыне, и ничто не будет сдерживать злых людей, когда им представится шанс и повод.

Будучи зерном цивилизации, Церковь содержит и свое супер-зерно: Иисуса Христа, культом божественной личности которого она и является. Как это ни тривиально звучит, Христианская Церковь есть Церковь именно Иисуса Христа. Вся ее духовная сила, смысл, вдохновение, мудрость, харизма, притягательность, парадигма — вся в Нем. Он не только ее создатель, Он ее действующий живой Дух. Но коли цивилизация создавалась Церковью, а Церковь — Христом, то получается, что Иисус Христос есть автор именно Христианской цивилизации, более точного имени у которой и быть не может.

Но верно тогда и обратное: утрата живой связи с божественной личностью Христа, став массовым явлением, есть утрата цивилизацией ее сердцевины, генетического кода, самой себя. Без Христа христианская этика теряет небесное основание, низводится до предмета моего произвольного выбора. Выбор работника ГУЛага или пропагандиста Министерства Правды оказывается на равных с выбором святого: кому что нравится. Один судья был убит мафией за правосудный приговор, другой был ею вознагражден за надругательство над правосудием: каждый поступил как хотел; раз истины нет, всякое суждение о правоте или злодеянии есть не более чем условность. Цивилизация держится на определенных ценностях и святынях, утрата которых обществом ее уничтожает. Гуманизм, права человека, справедливость укоренены в христианстве через любовь к Богу и доверие Ему. Ослабление этой связи, ре-лигии, приводит к эрозии этических и социальных следствий, вытеснению их культом Большого Брата и мафиозной этикой. Эти опасности не надуманны: они работают на полную катушку в России и нарастают на Западе — и в Америке, и, особенно, в Европе.

…as a serious cultural force, inspiring us to live well, religion is a pale shadow of its former self. Even as a nonbeliever, this strikes me as a truly profound loss. So we lack both the education and the cultural strength to resist enslavement both to our passions and to our government², — пишет философ Ларри Сэнгер, один из основателей Википедии.

Все эти мысли захватывали меня во время всенощной рождественской службы в величественном католическом соборе Свв. Ап. Петра и Павла в чикагском пригороде Нейпервилле, где я живу. Готическое величие собора, мощь органа и хора, задавали странный контраст прискорбным изображениям последних часов жизни Иисуса, расположенным вдоль стен храма. Картины показывали молодого человека, согбенного тяжестью громадного креста, падающего снова и снова, избиваемого стражей, с трудом подымающегося, распинаемого. Молодой человек совершенно одинок, если не считать его несчастной матери и еще двух-трех людей, снимающих его отмучившееся мертвое тело с креста. Надрывающая сердце история, навевающая печальные мысли о роде человеческом. Но эта история со счастливым концом. Никто из любивших его и убитых горем не ждал воскресения, оно явилось, как гром среди ясного неба. И все же на то могла быть у них пусть и слабая надежда; некоторые из них видели чудеса, что он творил. Но вот о чем никто, абсолютно никто, не мог иметь ни малейшей догадки: распятый между двумя бандитами бездомный проповедник странного Царствия Небесного пока что едва лишь начал свою большую работу на тысячелетия вперед: созидания новой цивилизации, своей цивилизации, самой фантастической, не похожей ни на одну из бывших до тех пор. Будущее этой цивилизации зависит от нас, от нашей с Ним связи, ре-лигии, основанной на доверии и любви.

--------------------------
¹ "Как сообщество учителей и преподавателей, наделенных определенными правами, такими как административная автономия, установление и реализация учебных программ (курсов обучения) и целей исследований, так и присуждение публично признанных степеней — это создание средневековой Европы, которая была Европой папского христианства. Это показано в первом томе нашей истории" (перевод редакции "Меньше ада").

² "...как серьезная культурная сила, вдохновляющая нас жить хорошо, религия является бледной тенью своей прежней сущности. Даже будучи неверующим, я нахожу это действительно глубокой потерей. Поэтому нам не хватает ни образования, ни культурных сил, чтобы противостоять порабощению как нашим страстям, так и нашему правительству" (перевод редакции "Меньше ада").

---------------------------
Иллюстрация: "Мой Судия" (фрагмент). Авторство картины точно не установлено; работу приписывают сразу трем известным художникам: Эль Греко, Карлу Брюллову и Ивану Крамскому.