Религиозное садо-мазо

Дарья Косинцева

Помню, читала я как-то историю мазохистки. Такое интервью, где она проникновенно объясняет глубокие и личные основы отношений со своим парнем-садистом. Ну, на самом деле это мы, люди внешние, называем их садистами и мазохистами, а самоназвания чаще ― это «актив» и «пассив». И вот «пассивная» девушка с нежностью рассказывает, что ее парень ― настоящий мужчина, что ей можно не париться, не принимать решений, потому что ОН ВСЁ РЕШАЕТ, он контролирует ее жизнь и направляет к светлому будущему. Например, приседать ее заставлял, чтобы она попу подтянула. В общем, за ним ― как за каменной стеной. Мы-то, наивные, думаем, что цель таких отношений ― это боль и издевательство. На самом деле цель ― это подчинение и доминирование. Девушке нравится, что ей не надо принимать решений, она радостно свалила всю ответственность на своего «актива» и согласилась быть «плохой девочкой». И они друг друга дополняют, друг другу необходимы и друг без друга не могут. Бездушные психологи назовут это «созависимость», но посвященные знают, что это и есть любовь. Любовь долготерпит и милосердствует? Не, не слышали.

Поэтому, когда я иногда слушаю и читаю религиозных проповедников, которые бьют глаголом наотмашь, обличают нравы, мечут громы и молнии, ― я сразу вспоминаю это интервью мазохистки. С такими грозными батюшками она бы, наверно, прониклась и уверовала. И нашла бы себе благочестивого мужа. И чтобы он всё решал. Надзирал и наказывал. Обличал и контролировал. Укрывал от этого падшего и разложившегося мира, давал свет, путь и истину. Короче, айда быть «плохими девочками», лишь бы оставаться девочками, лишь бы не взрослеть. Я не хочу ничего решать, я хочу плетки и обличений. С ними оно как-то спокойнее. Всё во благо, всё согласно расписанию. Помню, кто-то шутил, что если бы «50 оттенков серого» начинались со свадьбы, то все признали бы этот фильм вкладом в традиционные ценности женского послушания.

Хотя вообще-то это плетка палка о двух концах. Накосячит женщина, привяжешь ее к батарее ― а самому на работу ведь надо. Ей-то хорошо: сиди себе возле батареи, особенно если отопление дали. Это не то что в общественном транспорте в 6 утра трястись ― ехать мир спасать.

Поэтому я не думаю, что все эти суровые проповедники или патриархальные любители домостроя находится в каком-то выигрышном положении. Нет, конечно, они тоже несчастны. Ученые вот изучали поведение горилл и выяснили, что самые несчастные из горилл ― это даже не изгои, а доминантные самцы. Уровень стресса самый высокий. Всё время голова болит, как статус не уронить.

Так что суровым проповедникам, как бедным доминантным гориллам, приходится тащить на себе ответственность за «пассивную» и падшую паству, пытаться указывать на путь истинный тем, кто об этом не просит, и при этом еще самому все время жить в страхе потерять лицо. Всё время думаешь, что каждым волоском бороды надо истинную мужественность излучать. Устаешь, конечно. А как иначе? Трудно быть богом, хоть и локальным. Нельзя же просто так взять и стать обычным человеком со своими проблемами и недостатками. Кто ж тогда народу путь укажет? Кто коварных врагов изобличит? Сами ж они не поймут, куда им. «Петенька, иди домой! ― Мама, я замерз? ― Нет, ты проголодался!»

Поэтому очень многие церковные ресурсы и спикеры ― это такой междусобойчик для любителей кожи и латекса дисциплины и доминирования. Там хамство, грубость, атеисты все непременно тупые, а женщины непременно блудницы (ну а как иначе? зрители жаждут «жесткой руки»). Надо обязательно потоптаться по всему «ритуально нечистому», чтобы было понятно: мы-то с вами избранные, призванные, чистые ― слушайте меня и спасетесь! Всё это в обрамлении славянской вязи, пафосных названий и возвышенной музыки.

Конечно, внешнему человеку, который с этим неожиданно сталкивается, все эти танцы у батареи кажутся жутковатыми. «Мракобесы», ― думает он, падший. Он не хочет думать, что у него ― «тупая атеистическая башка», что он блудник и развращен обществом потребления. Он вообще не хочет слушать гадостей о своем образе жизни от чужого мужика.

«Это всё потому, что он падший, а правда глаза колет», ― ответят ревнители истины. Да нет, это всё потому, что он случайно подсмотрел в замочную скважину за чужими играми, и у него осталось гадкое чувство. Эти ж все обличения не для него, на самом деле, не для его исправления ― это работа на свою аудиторию. Это просто «своя атмосфера» в ролевой игре, где только «отец родной» спасет и защитит. Вся эта риторика ― для поддержания уютного сектантского духа закрытости и «отделенности».

Потому что если хочешь, чтобы тебя услышали «внешние», то приходится быть с эллинами эллином, с иудеями иудеем. «Миндальничаете! ― возразят в этот момент ревнители истины. ― Что же теперь, прогнуться под изменчивый мир и быть с блудницами как блудница? Как же, спрашивается тогда, о грехе говорить?» Я согласна: надо, надо о грехе говорить. Всегда можно в самых резких выражениях обличать... себя. Как святые своим примером учат: признаваться в своей гадости и низости ― и дать понять человеку, что в этом не стыдно признаваться. Вот это реально действенно, вот это может мир изменить.

Но если ты в роли Великого Учителя, то ты себе такого баловства позволить не можешь. Не поймут. Надо соответствовать!

Когда-то я наивно обличала воинствующих консерваторов за их нехристианский дух, а теперь просто смотрю на них с сочувствием: они пугают, а мне не страшно. Слишком далеки они от реальности. Но в реальность-то возвращаться и не хочется: там, может быть, жены своих имперцев со скалкой наперевес ждут (ууууу, разлагающее влияние феминизма). Вот и приходится играть на публику в свои «50 оттенков консервативного» ― хоть тут душу отвести.

Жалко только их: в их мирке никакой благой вести нет и Царствие Небесное не приблизилось. Кругом только ад, апокалипсис, козни иностранных агентов и всеобщее разложение (кто не спрятался ― я не виноват!). Вместо Царства Небесного ― всё как у Достоевского: «...вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность». Тоска, одним словом.