«Гарри Поттер» и первородный грех

Найдено в Интернетах

Автор: Михаил Маркитанов

Основная сюжетная коллизия «Гарри Поттера и Даров Смерти» («открывающаяся под конец», точь-в-точь как заколдованный мячик из книги) состоит в том, что чёрный маг Вольдеморт, убивший в первом томе родителей Гарри, невольно оставил часть своей души внутри мальчика, и теперь, по условиям сказки, пока жив Гарри, Вольдеморт остаётся неуязвим. В результате для победы над врагом, угрожающим безопасности всего человечества, Гарри, как это ни парадоксально, оказывается вынужден добровольно отказаться от борьбы и позволить Вольдеморту себя убить – ибо только в этом случае «тёмный лорд» может быть сокрушён. Такой поворот сюжета – замечательный повод поговорить о том, что такое первородный грех, к каким последствиям он привёл и почему для их преодоления потребовалась мученическая Жертва Христа, а также о том, что означает евангельская заповедь о подставленной щеке. Впрочем, для ответа на вопрос, почему мне кажется, что здесь начал разворачиваться богословский сюжет, стоит сперва выяснить, кто, собственно, такой Вольдеморт и каким образом часть его оказалась в Гарри Поттере.



И. Медведева и Т. Шишова, видимо, вспомнив булгаковского Воланда, перевели имя «тёмного лорда» «Волан-де-Морт» (так его зовут в росмэновском переводе) как «дьявол смерти». Перевод, конечно, неточен, но интерпретация кажется мне удачной: Волан-де-Морт и впрямь очень напоминает дьявола – особенно в первом томе («Гарри Поттер и Философский камень»). А диакон Андрей Кураев вообще пишет через запятую: «Мефистофель, Воланд, Волан-де-Морт», – как разные литературные имена одного и того же персонажа. Правда, в английском тексте главного злодея зовут Voldemort – по-французски «полёт смерти» – безо всяких параллелей с Булгаковым; тем не менее смею утверждать, что под этим именем в романах о Гарри выведен, по меньшей мере, типичный главарь сатанинской секты.

О том, что Роулинг видит в Вольдеморте именно сатаниста, а не просто традиционно-сказочного злого волшебника, свидетельствует многое. Например, такой эпизод из седьмого тома. Вольдеморт идёт по улице в ночь Хэллоуина, созерцает зловещий антураж этого «праздника» и комментирует: «Пошлые ухищрения маглов, копирующих мир, в который они не верят». Напрашивается вывод, что сам «тёмный лорд» как раз и верит в этот мир, мир нечисти, за который он так обиделся. Обычай Вольдеморта подвешивать свою жертву к потолку вниз головой перед тем, как прикончить (именно с описания этой мерзкой сцены начинается седьмой том), также заимствован у «церкви сатаны» – подобный ритуал сатанистов описывает отец Анатолий (Берестов). И отнюдь не случайно, на мой взгляд, что для расправы над своими главными врагами – семьёй Поттеров – Вольдеморт избрал именно ночь Хэллоуина, главного сатанистского праздника[1] (который – что симптоматично – сами Поттеры не празднуют!). В этом чувствуется какой-то элемент ритуального убийства. А если вспомнить роман «Гарри Поттер и Тайная комната», то приводимая там биография Вольдеморта почти дословно воспроизводит биографию основателя сатанизма А. Кроули. Плюс – дежурный лозунг оккультистов всех времён и народов: «Добра и зла не существует, есть только сила», – озвучиваемый «тёмным лордом» в первой книге. Не думаю, чтобы всё это было простым совпадением.

Теперь самое время вспомнить, чем кончается шестой том – «Гарри Поттер и Принц-полукровка». В шестой книге Роулинг устами Дамблдора раскрывает перед своим героем тайну так называемых крестражей. Крестраж в волшебном мире Поттера – это предмет, в который злой колдун может спрятать часть своей души, и пока цел крестраж, бессмертен и его создатель (напрашивается аналогия с Кощеем Бессмертным, хранившим свою смерть «в золотом ларце, в хрустальном яйце»). Из шестого тома Гарри выходит с намерением разыскать и уничтожить все крестражи Вольдеморта, которых, как ему известно, осталось ровно четыре (из шести, существовавших первоначально[2]). И именно таким крестражем, седьмым по счёту и созданным невольно, он неожиданно оказывается сам.



Роулинг выстраивает сюжет своего романа таким образом, что Гарри узнаёт о своём истинном предназначении – отказаться от борьбы и пожертвовать собой – именно в тот момент, когда Вольдеморт назначает его голову в качестве выкупа за жизнь остальных учеников и преподавателей Хогвартса, осаждённых «пожирателями смерти» в школьном замке. Таким образом получается, что Гарри жертвует собой не только, и даже, пожалуй, не столько ради победы над Вольдемортом, сколько ради того, чтобы защитить от него сотни близких и дорогих ему людей: «Дамблдор знал не хуже Вольдеморта, что Гарри не позволит другим умирать за себя, когда узнает, что в его власти это прекратить». Те, кто знаком с содержанием предыдущих томов, наверняка помнят, что в волшебном мире Роулинг действует закон: любящий человек, пожертвовавший собой ради спасения любимого, изымает его из-под действия злых чар. То, что в первой книге сделала мать Гарри ради своего сына, сам Гарри, не осознавая этого до конца, делает для многих и многих людей – от друзей по Хогвартсу до Дурслей: ценой своей жизни даёт им защиту от колдовства. «Ты никогда больше не сможешь никого убить! – выкрикивает Гарри в лицо своему врагу. – Я готов был умереть, чтобы ты прекратил мучить этих людей… Я сделал то же, что моя мать. Они защищены от тебя. Разве ты не заметил, как легко они сбрасывают твои заклятия?» Эта идея вообще красной нитью проходит через весь поттеровский цикл, её не смогли выхолостить даже голливудские кинодельцы – в схватке между любовью и магией любовь неизменно оказывается сильней. Любовь преодолевает чародейство (а для христианина тут есть повод объяснить, что высшая любовь – это Божия Любовь к человеку; Бог есть Любовь, по верному слову апостола, а Бог, естественно, неизмеримо сильнее любой магии). Более того, волшебная сила Вольдеморта оказывается настолько разрушена жертвенным порывом Гарри, что даже сам мальчик получает неожиданную (как для него, так и для «тёмного лорда») возможность воскреснуть из мёртвых.

Вот к этой-то добровольной жертве и готовил Гарри его добрый наставник Дамблдор, ради этого он и не уставал повторять мальчику о силе любви и важности выбора. Дамблдор понимал то, чего не понял ослеплённый собственным горем профессор Снейп[3]: Гарри никто не «растил, как свинью для убоя». Дамблдор не собирался приносить Гарри в жертву (как утверждают некоторые неоязычески озабоченные «товарищи» в интернете). Дамблдор готовил Гарри к тому, чтобы он сам принёс в жертву себя – ибо только в этом случае, по условиям сказки, могло получиться так, что «когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Вольдеморта»[4].



Таким образом, финал «Гарри Поттера» совершенно неожиданно отсылает вдумчивого читателя к Евангелию, точно так же, как и финал знаменитой сказки К.С. Льюиса «Лев, колдунья и платяной шкаф». Законы волшебного мира Джоан Роулинг не так уж сильно отличаются от законов нашего реального мира. Враг рода человеческого, дьявол, подобно сказочному Вольдеморту, имеет прочную опору внутри нас самих – наше повреждённое грехом и приобретшее склонность ко греху человеческое естество[5]. Через эту болезненную связь он получает власть над нами и нашими душами после смерти. И вот Господь во Христе, принявший в Себя человеческую природу, чуждый греха, добровольно отдаёт Себя на смерть, искупая человечество из-под этой враждебной власти[6]. И даже апостол Пётр, уговаривавший Христа «быть милостивым к Себе» и не идти на Крест, вполне узнаваем у Роулинг: в «Гарри Поттере» эту функцию берёт на себя Невилл Долгопупс: «– Гарри! – Невилл вдруг испугался. – Гарри, ты ведь не собираешься сдаваться?.. Мы все будем сражаться дальше, Гарри, понимаешь?»

Кстати, евангельский символизм Роулинг оказывается гораздо тактичнее, глубже и, я бы сказал, православнее, чем у Льюиса. Лев Аслан, в полном соответствии с протестантской догматикой, приносит типичную «заместительную жертву», отдавая себя на казнь вместо истинного преступника (Эдмунда Пэвенси). Гарри тоже отдаёт свою жизнь в качестве выкупа – но не берёт на себя чужую вину: ученики Хогвартса ни в чём не виноваты перед Вольдемортом. Гарри просто заслоняет их собой от зла («Он взял наши немощи и понёс болезни», – писал о Христе св. пророк Исайя). Вдобавок, он знает уязвимое место Вольдеморта, о котором тот не догадывается (Гарри знает о себе как о крестраже и о том, что любовь сильнее чародейства), и именно в силу этого знания идёт на смерть, что уже заставляет вспомнить святоотеческую притчу об «обманувшемся обманщике» (см. в Пасхальном Слове свт. Иоанна Златоуста или у прп. Максима Исповедника)[7].



И всё же Гарри Поттер – не Иисус Христос и тем более не претензия на равнозначную Ему замену, что, наверное, испугало многих благочестивых читателей настоящих строк. Чтобы подчеркнуть это, Роулинг сама вносит занижающие черты как в образ главного героя, так и в его подвиг. Последствия двух искупительных жертв – реальной и сказочной – несопоставимы: Христос избавляет человечество от проклятия вечной погибели, в то время как последствия жертвы Гарри Поттера ограничиваются исключительно миром сим – она даёт защиту от заклятий, но не простирается в область посмертия. Христос идёт на смерть, зная о Своём грядущем Воскресении, – Гарри же удивлён своим чудесным (но совсем не магическим!) спасением не меньше Вольдеморта. О Христе сказано, что Он, единожды воскреснув, «уже не умирает, смерть Им ктому уже не обладает». Гарри, напротив, знает о себе ровно противоположное: рано или поздно ему предстоит снова умереть – и сознательно мирится с этой перспективой, отказываясь от поисков пресловутых «даров Смерти». Христос принёс Себя в Жертву за грехи всего человечества, в том числе и самих распинателей (за которых Он молился на Кресте: «Отче, прости им, не ведают, что творят»). Гарри же бесконечно далёк от подобных чувств к приспешникам Вольдеморта[8]. Христос воскресает в силу Собственной Божественной Природы, над Которой смерть не властна, воскресение же Гарри даруется ему извне как некий шанс, от которого он вправе отказаться. Кроме того, Гарри – не творец волшебного мира и не создатель его законов, а существо, глубоко вторичное по отношению к ним. И в его рождении также нет ничего сверхъестественного, он – плод большой любви своих родителей. Христос добровольно идёт путём самоумаления, кеносиса. Повреждение же естества Гарри, определившее трагическую развязку, происходит помимо его воли. И если Человеческое Естество Иисуса Христа было совершенно свободно как от первородного греха, так и от собственных греховных страстей, то Гарри – вполне страстный, грешный человек, да и принести себя в жертву он оказывается вынужден именно в силу повреждённости собственной природы. Так что на альтернативу Евангелию поттериана ни с какой стороны претендовать не может.

Итак, Гарри – обычный земной мальчик. Но не стоит забывать, что книга написана англичанкой и, соответственно, предназначена прежде всего для английских ребятишек, изучавших в школе Закон Божий (в его наиболее скучной – протестантской – версии). Ставя своего героя в ситуацию, близкую (и только близкую!) к евангельской, Роулинг как бы говорит своим юным читателям: «Вы, считающие Евангелие чем-то слишком привычным, чтобы быть истинным, смотрите. Вот герой, которого вы полюбили, вот, я ставлю его в те же обстоятельства, в которых некогда оказался Господь Иисус Христос, вот чувства, которые он при этом испытывает (описание переживаний Гарри, отправляющегося на верную гибель, занимает у Роулинг почти целую главу на несколько страниц). Сможете ли вы теперь относиться к страданиям Христовым с прежней теплохладностью?» Таким образом, «Гарри Поттер и дары Смерти» выполняет ту же функцию, что и фильм Мэла Гибсона «Страсти Христовы», только адресован к более юной аудитории. А это значит, что, по воле Роулинг, её герой, вопреки своему «магическому» опыту, становится… христианским миссионером и, следовательно, рабом Бога Всевышнего. А сама Роулинг, десять лет (!!!) безропотно сносившая самые жуткие обвинения (в диапазоне от пропаганды сатанизма до растления несовершеннолетних) ради того, чтобы завершающим томом своей саги произвести больший миссионерский эффект, – Христа ради юродивой.

Кроме того, образ Гарри Поттера, каким он явлен в финальной книге, позволяет лучше понять мотивы поведения христианских мучеников, кажущегося абсолютно непонятным, а то и просто глупым большинству наших современников (в том числе и многим из тех, кто называет себя православными). Гарри, возможно, не зная того, исполняет заповедь апостола Иоанна: «Яко Он (Христос. – Авт.) по нас душу свою положи, и мы должни есмы по братии души полагати» (1 Ин. 3:16). Человек не может рассчитывать на окончательную победу над злом, пока отец этого зла – дьявол – имеет опору внутри самого человека[9], точно так же, как Гарри не может одолеть Вольдеморта, пока в нём самом живёт часть души его врага. Но если человек всецело последует за Христом, пройдёт вслед за Ним путём добровольного самоотречения и предания себя в волю Божию (а самопожертвование – это и есть высшая степень самоотречения), дьявол потеряет опору в его душе («Твоя душа теперь полностью и безраздельно принадлежит тебе», – сообщает Гарри Поттеру Дамблдор во время их свидания на том свете) – и тогда перед этим человеком зло оказывается бессильно. Вспомним многочисленные случаи, когда мученики за Христа не чувствовали причиняемых им страданий. Смерть человека может стать его победой – вот мысль, которая одинаково дорога как православию, так и Роулинг.

_______________________________________

[1] Вообще, в «Гарри Поттере» на Хэллоуин с завидным постоянством происходят всякие неприятности, как то появление тролля в первой части или парализация школьной кошки василиском во второй. Такое чувство, что писательница умышленно пытается предостеречь своих читателей от этого «праздника».

[2] Поразительно: Вольдеморт оказывается человеком с пресловутыми «тремя шестёрками»: в момент появления в сюжете ему шестьдесят шесть лет, и его жизнь охраняют шесть крестражей. Вдобавок, своим сторонникам он ставит метку на правую руку – ну антихрист да и только.

[3] Снейп был безнадёжно влюблён в мать Гарри, убитую Вольдемортом.

[4] Тут, кстати, проглядывает ещё одна параллель с христианством. Уничтожая свой крестраж, т.е. часть собственной души, Вольдеморт фактически совершает самоубийство и тем самым губит себя – и в православной этике самоубийца подвергается вечной погибели, лишая себя даже права на отпевание. Не это ли имел в виду старый мудрец и книжник Дамблдор?

[5] Примечательно, что потомственный маг Рон оказывается менее устойчив к заклятию Империус (т.е. к телепатии), чем выросшие среди обычных людей и крещённые в детстве Гарри и Гермиона.

[6] В этом, пожалуй, самое существенное отличие сказки от реальности: в нашем мире Искупителем может стать только Господь. Странно только, что самыми непримиримыми противниками «Гарри Поттера» оказались последователи еретического учения о «царе-искупителе»…

[7] Впрочем, параллели с православием можно найти и у Льюиса. В сказке «Конь и его мальчик» мы видим прозрачные намёки на житие прп. Сергия Радонежского, в сказке «Серебряное кресло» – апологию иконопочитания (принц Рилиан перед дальней дорогой на Родину целует изображение Аслана на щите) и довольно точный аллегорический образ Причастия (Аслан, каплей своей крови воскрешающий короля Каспиана), в сказке «Последняя битва» – апологию почитания святых (король Тириан, попав в плен, взывает не только к Аслану, но и к братьям и сёстрам Пэвенси, героям «Льва, колдуньи и платяного шкафа»).

[8] Хотя вообще отношение Гарри к своим врагам заслуживает всяческого восхищения. Он может с риском для жизни прийти на выручку своим постоянным обидчикам – Драко Малфою или Дадли Дурслю. Он испытывает решительное отвращение к убийству и на протяжении всех семи томов ни разу никого не убивает – при том, что его образ ярко воплощает в себе героическое начало (насколько я знаю, это единственный пример подобного рода в приключенческой литературе). В своём финальном диалоге с Вольдемортом Гарри вполне по-христиански предлагает ему покаяться. Для человека, не просвещённого Благодатью, это очень много.

[9] Ещё более ярко данный момент присутствует в финальной повести Д. Емца о Тане Гроттер.


Источник