Молоко и звезды "Млечного пути"

Авторы "Меньше ада"

Автор: Ксения Грядунова 

Вы ждете созвездий, а вам рассказывают о молоке? Поздравляю: это Кустурица. «Млечный путь», вышедший в начале 2017 года, счастливо доказывает: не обязательно делать кино с космическим кораблем или космическим бюджетом, чтобы порадовать зрителя знаменитостями, – в главных ролях культовый режиссер Эмир Кустурица и эталон женственности Моника Белуччи. Любовный треугольник, погоня-экшен, страстный танец и поцелуи в воде – кажется, такому сценарию рукоплескал бы даже ненавистный режиссеру Голливуд.

Прекрасная уже немолодая «переселенка» приезжает в Сербию из Италии, чтобы спастись от призраков прошлого и начать новую жизнь. Жгучая красавица Милена хочет выдать ее замуж за своего брата и готовится к двойной свадьбе: своей с молочником Косто и Жаго с итальянкой. Правда, Косто, местный чудак, спасающийся от пуль при помощи зонтика, не очень спешит делать предложение. И все чаще не сводит глаз с Невесты. Молочника считают немного сдвинувшимся: в начале войны, которой не видно конца, у него на глазах отцу отрезали голову… С приездом одноглазого Жаго, угрожающего в случае чего отомстить за честь сестры и подкрепляющего свою угрозу репликами из Канта, любовный треугольник грозит перерасти в драматическое столкновение. Но война врывается в мир героев подлым нападением «миротворцев», огнеметом сметающих с лица земли и Милену, и Жаго, и дом… Чудом спасшиеся Косто и Невеста бегут от преследователей по лугам, прыгают с водопада, прячутся в ветвях раскидистого дерева… Все эти бурлящие события происходят на фоне изнемогающих в своей зеленой красоте сербских просторов, под лучами пьянящего южного солнца. Чем не страстная любовная история с элементами экшена?

Ох уж этот сербский обманщик. Как некогда Сервантес посмеялся над рыцарским романом, так и этот Донкихот на ослике смеется над попыткой уложить фильм в прокрустово ложе сюжета и диалога. «Картины говорят сами за себя. Диалоги там есть, но не они играют главную роль. Картины – вот что самое важное» (Э.К.). И сюжет – не самое важное. И судьба героев. Даже их смерть. Потому что важнее всего – душа каждого кадра и то, что она делает с вашей. Огромные часы со взбесившимися стрелками, зонтик от пуль, осел, пришитое ухо, танцующий под звон цимбалов сокол – таков на самом деле последний фильм знаменитого серба. «О чем» же сходят с ума стрелки часов, «о чем» летает белый мотылек над колодцем?..

Как и любой фильм Кустурицы, «Млечный путь» – это признание в любви. Красоте, земле, человеку. Начинается оно с образа Косто. В этом чудаковатом молочнике есть что-то и от князя Мышкина, и от Алеши Карамазова, и, конечно, от Дон Кихота. Роднит Косто с этими героями подкупающая доброта и доверие к миру, которые своей абсурдной безграничностью оберегают его, нарушая законы жестокого существования. Даже любовный треугольник, виновником которого он становится, источником своим имеет не пошлую неспособность взять на себя ответственность, а жалость ко всему сущему и очарованность им. Когда странные венгерские часы, периодически запускающие стрелку в соседнее дерево или начинающие с бешеной скоростью крутиться в обратном направлении, ранят Невесту и Милену, Косто отдает им свою кровь. Вечером в лазарете он видит, что на обеих красавиц капает через прохудившуюся крышу вода. Перед нами разворачивается сцена спасения. Косто, следуя долгу перед Миленой, сначала вытягивает руку с кастрюлей над ее изголовьем. Лоб другой спящей красавицы он прикрывает тряпочкой. Кадр меняется – герой держит кастрюли уже над обеими девушками. Еще через секунду – Косто с кастрюлей на голове и сигаретой в зубах, в двух руках у него тары, защищающие Милену и Невесту. Чем не Мышкин, неловкой нечеловеческой добротой и любовью пытающийся помочь и Настасье Филипповне, и Аглае?

Косто понимают животные: сокол танцует под игру цимбалов, медведь ест с его губ апельсины, змея пьет разлитое им молоко, ослик понимающе оставляет с любимой наедине… Только один раз он будет бороться с природой. Возвращаясь с молоком в деревню, Косто видит огромную змею, которую начал когда-то подкармливать молоком. Она обвивает его и валит наземь. Косто борется из последних сил, катается по земле, сжимает мощное тело врага и все же изнемогает. Как только он отпускает противника, приготовившись к смерти, змея расплетает свои кольца и ускользает, оставив его ослабевать на дороге. Добравшись до деревни, Косто видит одни руины: здесь побывали «миротворцы». Змея спасла ему жизнь. Этот эпизод отсылает нас к евангельскому тексту об Иакове. Но Иаков, до рассвета боровшийся с Неизвестным, с зарей понимает, Кого он удерживает в руках: «Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня». Герой Кустурицы тоже борется до конца. Однако, в отличие от библейского мужа, признает только после битвы, что в нападении змеи – благая воля Бога. Здесь – вера от чуда. Может быть, именно продолжением этой ошибки станет его трагедия: Невеста – часть его существа, когда-то не понявшего и не разглядевшего Бога, – в роковую минуту не слышит совета «не борись со змеей» и гибнет…

Она – второй центральный образ фильма и тоже связана с героем через молоко. Первый раз решив подойти к прекрасной переселенке, Косто просит ее набрать два бидона молока:
– Кто ты?
– Той, кем я была, все равно больше нет. А ты?
– Я… Я уже не тот, кем когда-то был.

Косто говорит будто заранее заученные определения, рушащиеся на его же глазах. Весь он в кадре – пугливое погружение в ее очарование. Она же произносит свои слова с уверенностью много повидавшей женщины. Невеста насмешливо и спокойно заявляет Косто: «Ты не любишь женщин, а притворяешься, все вы одинаковые». В ее словах нет ни горечи, ни насмешки, ведь сама она – воплощенная цельность, возможная только в образе женщины, у который, к слову, нет даже имени – настолько важно для режиссера показать в ней Женственность как таковую. Но когда Косто, будто раненный сказанным, хватает один наполненный бидон и, с проворностью вскочив на осла, скачет вперед, забыв про второй, она на секунду меняется в лице. Словно за раз и навсегда решенной гармонией обнажаются удивление и надежда… Схватив довольно тяжелую ношу, она бежит за Косто через поле и кричит ему: «Ты забыл свое молоко!» Так настойчиво бежит и окликает, что становится понятно: не только молоко несет она ему. Если фильмы Кустурицы и правда разговаривают картинами, то эта точно знает язык наших душ и говорит непосредственно с ней, минуя простые созвучия дара Вавилона. Наверное, это не только центральная картина фильма, но и самая красивая. Волнуемое жарким ветром поле, темноволосая Невеста в простом и ярком платье, герой в синем кафтане на ослике и льющееся через край плохо закрытого бидона молоко. Косто наконец останавливается и выглядывает из-под зонтика. Невеста смеется, протягивает ему бидон, залитый молоком. Кажется, будто, пробежав это пространство, она поняла что-то самое важное о нем и о себе. Молоко – начало их любви.

Молоко становится своеобразным причастием к жизни. Молоко – первое, что вкушает родившийся ребенок, первое, что связывает его с миром. В молоке – все, что необходимо ему… Но стоит ли приходить в этот мир, стоит ли причащаться ему? Нужно ли пить это молоко, если рай потерян?..

— Сегодня я видел чудо. Змея пила молоко.
— Из-за змеи Бог выгнал нас из Рая.
— Верно. Но она пошла за нами, не осталась в Раю.
— Вот облажалась. Я бы никуда за нами не пошёл. Особенно в этот хреновый мир.
— Ты просто глупый.

Ответ Кустурицы таков: змея ушла за нами, потому что с людьми осталась красота и любовь. А значит, несмотря ни на что, с нами остался Бог.
Мы впервые видим Невесту, которая и подарит чудо любви герою, в приюте. Она смотрит с детьми «Летят журавли». Композиционно кадр поставлен так, что, входя в зал, Невеста будто бы входит из самого фильма; усиливает эффект то, что героиня тоже в черно-белой гамме камеры видеонаблюдения, в которую за ней следят. Она пробирается в зал и садится. На ее коленях – дети. Вероника на экране смотрит на улетающих журавлей, фронтовик поднимает в небо свою маленькую внучку. А женщина в зале тихо плачет. Кустурица, мастер кольцевых композиций, вернется к этой щемящей теме к концу фильма: измученные герои бегут от преследователей и останавливаются у небольшого озера, где пасется отара овец. Одна из них ягнится. Пастух несет ягненка на руках к воде – омыть. Одно мгновение: героиня переводит взгляд на героя, и мы слышим звук цимбалов – лейтмотив фильма. Еще минута – и они поймут, что преследователи близко и развязка недалека… В этом взгляде на родившуюся жизнь и свою любовь есть то, что пронизывает фильм от кадра в кинотеатре до открытого простора сербского луга: благоговение перед чудом жизни, ее красотой и ощущение утраченного соучастия в этом чуде или скорого конца причастности к нему.

И если в начале фильма это ощущение – утраченная возможность чуда, то в конце – трагичная близость его конца. Потому что между этими событиями случилось главное – любовь. Их млечный путь, путь любви, пролегает через ужасы войны, которая в этом фильме Кустурицы – не столько конкретное историческое событие, сколько символ зла на земле, в победу которого он, однако, не верит. Мир людей страшен, но не безнадежен: только что сжигающие все живое солдаты вдруг начинают гоняться за белым мотыльком, как пятилетние дети, подпрыгивая и почти танцуя. Страшно, абсурдно и смешно – сочетание, подвластное только Кустурице. Но в этом абсурде – вера вопреки. А как еще можно верить в человека?

Проходит 15 лет с момента страшной развязки, смерти Невесты на глазах у Косто. Он становится монахом и каждый день носит через гору камни, устилая ими поле – место, где она погибла. Наверху горы монах останавливается, верный сокол садится к нему на плечо и клюет виноград. Косто плачет. Он видит: его любимая там, где не нужно заводить венгерские часы, потому там заканчивается время… Может быть, об этом летал белый мотылек над колодцем, когда Невеста пришивала Косто отстреленное ухо? О том, что эта хрупкая жизнь и любовь, наполненные болью, когда-то будут рождены для вечности. Ведь «любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». Пока она есть на земле, остается в мире и надежда. И не зря змея ушла в этот мир, надо только поверить, что не зря.

Вы ждали созвездий, а вам рассказали о молоке? Но вас не надули, не правда ли? Двукратный обладатель Золотой пальмовой ветви, конечно, по-своему выстраивает отношения со звездами, но нигде так ярко не видны звездные высоты, как в пролитом молоке «Млечного пути», «по одной простой причине: оно дает людям повод задуматься над вопросами "кто есть человек" и "зачем я живу"» (Э.К.). Как давно мы видели такие истории?