Секс, болельщики, футбол

Дарья Косинцева


Но мне кажется, что такое противопоставление — надуманное. Напрасно защитницы тезиса «их тело — их дело» думают, что поведением русским девушек возмущены консерваторы по убеждениям — те, кто всерьез реализует в своей жизни принципы «до брака ни-ни» и «женщина — хранительница очага». Я вот уверена, что 90% тех, кто возмущается крушением нравов, возмущены только тем, что женщины проявляют свою «низкую социальную ответственность» не по отношению к ним, диванным патриотам, а по отношению к засланным чужестранцам. То есть заниматься сексом со своими — это было бы даже, наоборот, высокой социальной ответственностью и проявлением истовой любви к родине. Но женщины этого почему-то не понимают, и, как назло, завязывают отношения с белозубыми и загорелыми бразильскими красавцами, а не суровыми русскими патриотами, которым вроде бы должны. И патриоты страдают, патриоты нервничают, патриоты возмущены.

И вот тут можно увидеть очень интересный эффект эпохи «свободной любви». На старте сексуального раскрепощения считалось, что свободный секс снимет все проблемы, развеет все комплексы, излечит все неврозы — и люди будут счастливо и свободно предаваться любви. Никаких запретов, никаких ограничений, триумф свободы и конец собственнической эпохи брака. Было нельзя — а стало можно. Пользуйся!

Но никто как-то не учел, что свободная любовь — это прежде всего жесточайший рынок конкурентной борьбы, который невротизирует похлеще воздержания! Когда-то тебе женщину было до брака нельзя, а теперь можно — и тут на тебе, приезжает какой-то бразилец, и ему тоже можно, и женщина почему-то предпочитает его, а твое «рыночное предложение» игнорирует! Такой вот транснациональный суровый капитализм.

Потому что когда забугорному болельщику с красивыми кубиками НЕЛЬЗЯ и тебе, Васе с дивана, тоже НЕЛЬЗЯ, вы еще в относительно равных условиях. Каждому из вас достанется только по одной женщине, а значит, не будет такого, что у крутого мачо — гарем, а у тебя, Васи, — ничего. Тот самый «архаичный» запрет, который вроде бы всех невротизировал, регулировал гораздо более мощный источник стресса: конкуренцию с теми, у кого больше денег, белее улыбка, рельефнее кубики.

Об этом замечательно пишет философ Рене Жирар:

Современные люди упорно воображают, будто их дискомфорт и неудовлетворенность происходят из-за преград, которые противопоставляются желанию религиозными табу, культурными запретами, а в наши дни еще и законной правовой защитой со стороны судебных систем. Они думают: стоит разрушить эти преграды, как желание расцветет, его чудесная невинность принесет наконец-то свои плоды!

Все это неправда. По мере того как желание устраняет внешние препятствия, искусно расставленные традиционным обществом с целью предотвратить заразительный эффект желания, весьма благоприятное или, скорее, неблагоприятное место отсутствующего запрета замещает… преграда в виде живого образца-объекта, немедленно преображающегося в соперника. Вместо того инертного, пассивного, благосклонного и тождественного всем, а потому никогда не унижающего и не травмирующего препятствия, которое создавалось религиозными запретами, люди все больше и больше имеют дело с активным, подвижным и беспощадным препятствием в лице образца-объекта, преображенного в соперника, с препятствием, живо заинтересованным в том, чтобы мешать им лично, и чудесно оснащенным для того, чтобы в этом преуспеть.

И вот это самое «препятствие» хлынуло в большом количестве на головы бедных русских мужчин, которые до этого в общем и целом считали, что секс должен быть свободным, а «брак — это формальность». Раньше Ален Делон, который не пьет одеколон, был просто «взглядом с экрана», в который девушки влюблялись издалека, а теперь понаехали настоящие улыбчивые красавчики.

Недавно наткнулась в сети на один комментарий горячего юноши-коммуниста. Текст шизофренически прекрасен и очень здорово описывает невроз мужчины эпохи свободной любви, а по факту — «свободного рынка» секса, где «бабы» — это проклятые капиталисты, которые узурпировали ценный ресурс и смеют им распоряжаться по своему усмотрению:

Есть право человека на секс, это право у всех людей есть от рождения, как право на жизнь. И только бабы присвоили себе функцию контроля и принуждения, и выбирать, кому давать, кому не давать. Истинное равенство — это общедоступный гарантированный секс. Это и есть левая идея: обобществить секс и сделать его общедоступным, это и есть равенство. Если для этого потребуется развязать Третью мировую войну — значит быть тому. Лучше уничтожить ¾ человечества в ядерной войне, но подчинить оставшуюся часть баб и заставить их ВЫПОЛНЯТЬ СВОЙ ДОЛГ, и воспитать потом их дочерей, что они не имеют права отказывать парням в сексе. Это будет новое человечество свободы, равенства и братства.

Это почти манифест оруэлловской антиутопии «1984» с его сексом по карточкам. Собственно, эта безумная модель есть вполне логичная попытка избавиться от стресса конкуренции в условиях сохранения сексуальной свободы. И она, конечно, подразумевает ограничение рынка конкуренции путем самого прямого принуждения — чтобы «братьям» было не обидно, «сестрам» придется потерпеть. Наивные социалисты 19 века, мечтавшие об обобществлении женщин в пику «собственническому» института брака, немного забыли, что если женщина — не объект и не собственность, то она может выбирать — и выберет исходя вовсе не из идеи равенства.

Получается, что тот самый «архаичный» запрет, когда одному мужу достается одна жена, а все остальные люди для них все равно что бесполые, — это как раз единственный выход для «равенства с человеческим лицом».

А если хотите заниматься сексом с женщинами без ограничений — приходится быть готовым к тому, что они будут заниматься им без ограничений — но не с вами. Такова экономика секса.

Так что есть в этих моральных чувствах, резко проснувшихся у русских мужчин на ЧМ, определенное лукавство. Потому что если речь идет о том, что женщина свободно отдается мне — то да, все правильно: не в Средневековье живем, в конце концов — у нас свободные отношения, гражданский брак и сексуальная свобода! Но как только на моих глазах женщина так же свободно завязывает отношения с кем-то иным — то у-у-у! Вчерашний поборник свободы тут же перекрашивается в блюстителя нравственности, жаждущего побыстрее забраться обратно в уютную систему «архаичных» запретов.