Почему христиан не слушают?
07.03.2014
18090 просмотров
Дарья Косинцева

Некоторые православные как бы стоят на одной ножке на столбе истинной веры, а вокруг них целое море сатанизма, в котором они боятся намочиться. Вот, например, так горячо обсуждаемый здесь буддизм, который, по мнению некоторых верующих, – тоже сплошь сатанизм и заблуждение. Понятно, что на буддизм у сегодняшних православных уже выработалась аллергия, и так и хочется заклеймить успешного конкурента как врага. Но достаточно поменять точку зрения, и станет понятно, что буддизм – это ресурс. Человек уже заинтересовался нематериальным, у вас уже есть повод поговорить. Вместо этого многие предпочитают не говорить, а вещать.

Вот отличная иллюстрация этих двух подходов из митр. Антония Сурожского: "Есть рассказ из жизни старца Силуана о том, как он разговаривал с одним из православных миссионеров на Востоке и его спрашивал: Ну как же у вас идет миссия? - Очень неуспешно. Китайцы такие тупые, такие невосприимчивые, ничего не воспринимают. - Силуан говорит: А как же вы с ними поступаете? - Ну, я иду в капище, им говорю: смотрите на свои идолы, сбросьте их, это камень, это дерево, это изуверство! - А что случается дальше? - Они меня из капища выкидывают и остаются при своем... – И тогда ему Силуан говорит: А знаете что: вы могли бы пойти туда, посмотреть, как они молятся, сколько у них благоговения и благочестия, и позвать нескольких из их священников и сказать: давайте сядем на ступеньки и поговорим; расскажите мне о своей вере... И каждый раз, когда они что-нибудь скажут близкое к христианству, вы могли бы им сказать: Как это прекрасно! Но у вас чего-то не хватает. Хотите, я вам скажу? - и прибавить ту солинку, которая может превратить приторность того, что вы слышали, во что-то «вкусное», живое. Вот, если бы вы так делали, постепенно они усвоили бы очень многое из христианской веры; а когда вы им говорите, что всё, во что они верят, неправда, они не могут согласиться, потому что опытно знают, что многое - правда. (...) Поэтому я думаю, что мы должны относиться с глубоким уважением к людям иной веры или к инакомыслящим, искать в том, что они нам говорят или что явствует из их жизни, обогащения себе и понимания их, и потом, вот как Силуан говорил этому миссионеру, с ними делиться тем богатством, которое у нас есть, которое, может быть, ни вы, ни он, ни она не воплощаем, но которое всё равно остается реальным".

Не только буддизм, но даже атеизм и материализм – это прекрасный ресурс, отправная точка для разговора с человеком (если, конечно, человек более или менее адекватный). Последовательный атеист? Отлично, значит, человек интересовался, читал что-то. Возможно, это даже гораздо лучший вариант, чем мелкобытовой сатанист с крестиком на шее, который считает себя православным и Евангелие не читал. Хотя и крестик на шее не стоит недооценивать – это ведь тоже отправная точка для разговора.

Митрополит Антоний добавляет с своему рассуждению про Китай следующее: «Даже материалист верит в человека по-своему. У него образ человека с нашей точки зрения очень несовершенный, неполный, но он верит во что-то. И вот - слушай, во что он верит. Часто он верит в какую-то нравственную правду, цельность, которую мы нередко заменяем благочестием. Знаете, гораздо легче человеку, который говорит: "Я голоден", ответить: "Иди с миром, я о тебе помолюсь", чем разделить с ним то малое, что у тебя есть. (...) И поэтому иноверный, инославный, язычник по нашим понятиям, неверующий - если он всем сердцем и умом живет согласно своей вере и верит в то, что говорит, может сказать слово правды, и мы можем научиться чему-нибудь».

Но начать слушать материалистов и язычников, а тем более учиться (!) у них благочестию, многим христианам мешает иллюзия, что христиане в России как бы в своем праве – вроде как христианство у нас «православная духовность». Это очень вредная иллюзия. На самом деле сейчас православные в гостях. В гостях у атеизма, эзотерики, буддизма. И надо вести себя как гости, вежливо, а не пытаться по-хозяйски распоряжаться.

Даже если вы днем с огнем будете искать на улице христианина, то, прежде чем случайно на него наткнуться, вы наверняка встретите агностика, атеиста, православного сталиниста, родновера, парочку буддистов и дюжину последователей разных модных гуру. Вы, конечно, отвернетесь и отойдете от них подальше, как от «замаскированных сатанистов». А что? Христос сидел за одним столом с грешниками, и как раз за это Его осуждали фарисеи? Не, не слышал.

В общем, такими темпами бодро зашагает христианство по территории РФ. Надо понимать: мы не живем в христианской стране, Российская Федерация – это не Святая Русь с отдельными фриками, портящими картину. Христиане живут на территории, которая скорее является помесью атеистической советской диктатуры с необуддийской Калифорнией, чем «исконно православной страной». И вести себя поэтому надо соответствующе – как миссионеры на идеологически чуждой территории. Вместо этого верующие реагируют на атеистов как обиженные подростки с комплексом неполноценности.

Почему это происходит? Когда-то я уже цитировала на эту тему протоиерея Павла Великанова: «Проблема возникает только тогда, когда мы начинаем корчить из себя таких ультра-консервативно-"православнутых" до мозга костей людей. Воцерковлённость - это не диагноз. Мне кажется, скорее это то, что позволяет спокойно разговаривать с другим, не боясь потерять свою идентичность. [Апостол Павел ведь не боялся потерять свою идентичность, когда разговаривал с иудеями как иудей, с язычниками как язычник...] Он чувствовал, что есть то, что он не может потерять, я так думаю, поэтому он и мог говорить со всеми на их языке. В нём было то, что он не боялся в глубине души утратить... И это Христос. Если мы говорим, что мы, православные христиане, являемся свидетелями Христовыми здесь и сейчас, то значит, если мы боимся, то мы не это боимся потерять, а что-то другое. Мы боимся потерять "православную стилистику", понимая, что мы в силу многих причин в неё не очень вписываемся - может быть, в силу воспитания, в силу других "культурных кодов", как сейчас говорят».

Я вот прекрасно понимаю, о чем здесь говорится. Раньше я постоянно читала какую-нибудь разношерстную психологию и пребывала в постоянном неврозе от обилия концепций, которые на меня сваливались. Один говорит одно, другой – другое. Чем больше знаешь, тем меньше понимаешь. Я жадно потребляла новую информацию и в итоге получала какое-то несварение идей в голове. Христианство очертило для меня совершенно комфортное русло, которое позволяет в любой книжке выкопать подходящее и профильтровать мимо все неподходящее. Таким образом, все эти знания и мысли великих людей не сваливаются в бесполезную кучу мусора. Наоборот, как будто из разношерстной кучи всего я выбираю нужные кусочки и составляю подробную и яркую картину, обогащая свой христианский (!) опыт.

Вот прекрасный рассказ того же Антония Сурожского о том, как он мягко затроллил известного философа Лосского, поборника «чистого беспримесного православия»:

«Михаил Рамзей говорил, что в каждом человеке есть такая глубина, такая широта, которой ничто тварное не может заполнить. Мы стараемся в эту бездну кинуть и вещество, и красоту, и чувство, и, как камешки, все эти тварные предметы падают в глубину, и мы даже не слышим, как они трогают дно, потому что дна-то нет. Человек такой емкости, что только Бог может заполнить Собой эту глубину. Но этот голод не всегда находит свое имя, потому что когда живешь в определенном обществе, легко найти то или другое имя и привязаться к нему. В еврейском обществе будет одно имя, в христианском другое, и т.д.; но в основе должен быть этот голод. В каком-то смысле для начала он важнее, чем имя, потому что не будь этого голода, имя будет только наклейкой на душу, на сознание. И мы должны относиться очень бережно и осторожно к тем, которые не христиане или не верят в Бога Ветхого и Нового Завета, и к тем, которые вообще являются безбожниками или, во всяком случае, идейно, мировоззренчески себя считают таковыми. Бога никто выдумать не может. Можно, пережив нечто, называть это различными именами. Это могут быть языческие суеверия, языческие боги или иные верования, но для того, чтобы о Боге говорить, надо хотя бы коснуться края Его ризы. И мы очень легко, слишком легко, мне кажется, говорим, что Бог как бы является нашей собственностью, что мы хранители веры и что у других вообще ничего нет. Мне вспоминается в этом отношении разговор, который в тридцатые годы у меня был с Владимиром Николаевичем Лосским. Он тогда был очень отрицательно настроен против восточных религий. Мы это долго обсуждали, и он твердо мне сказал: «Нет, в них истины нет!» Я пришел домой, взял книгу Упанишад, выписал восемь цитат, вернулся к нему и говорю: «Владимир Николаевич, я, читая святых отцов, всегда делаю выписки и пишу имя того, кому принадлежит данное изречение, а вот тут у меня восемь изречений без авторов. Можете ли вы «по звуку» их узнать?» Он взял мои восемь цитат из Упанишад, взглянул и в течение двух минут назвал имена восьми отцов Православной Церкви. Тогда я ему сказал, откуда это взято… Это послужило какому-то началу пересмотра им этого вопроса. Это не значит, что мы должны отождествлять веру, которую получаем во Христе и от Христа, с другими верованиями; но как мы должны быть осторожны, когда мы судим о другой вере! Вы, наверное, помните, как Паскаль взывал к Богу: «Откройся мне!» - и как Христос в его сердце ему ответил: «Ты Меня не искал бы, если бы уже Меня не нашел». Мы можем искать только то, о чем имеем какое-то внутреннее понятие».

Мне кажется, нужно почаще напоминать себе, что «дух дышит, где хочет» и Бог – повсюду. Именно Его надо старательно искать в окружающих. Бога искать, а не сатану. Потому что кто ищет, тот всегда найдет.